Он устал от жизни. Звучит довольно банально, не так ли? Но, к сожалению, он действительно устал. Каждый раз, приходя домой с очередной миссии, он садился на подоконник и смотрел вниз. До земли было всего два этажа: в их городе больше не строили. Какое-то время он просто наблюдал за никому не нужной суетой. Где-то шумел рынок, выли собаки, скрипела и грохотала стройка, плакал ребенок. Слыша последнее, парень морщил нос: он ненавидел детей. Если бы пару лет назад его спросили почему, он бы дал однозначный ответ: "Из-за брата". Сейчас он бы ответил, что не знает почему. А ведь и правда - почему? Он каждый раз задумывался об этом и каждый раз отмахивался от непонятных мыслей, которые просто мешали.
А затем он смотрел, как медленно садится солнце. Словно умирает. Такие ассоциации появлялись потому, что вся пустыня окрашивалась в ярко-алый цвет. Как кровь. Кровь солнца. Ему безумно хотелось вот так вот всю жизнь смотреть на закат и ни о чем не думать. Но вечер заканчивался, плавно переходя в бессонные ночи, вместе с которыми приходили те мысли. Мысли о том, что его любовь запретна. Он пытался спрятаться от них, читая умные трактаты или незатейливые детские книжки со сказками, которые так ненавидел. Но эти страшные мысли вытесняли все остальное из его головы. Почему страшные? Потому, что он любил своего брата.
Каждый день он просыпался с одними и теми же фразами в голове. Он каждый день говорил себе, что именно сегодня скажет всю правду брату. Но каждый день, заглядывая в его холодные бирюзовые глаза, он читал в них только одно: "Ты не мой брат. Я ненавижу тебя". И потому он молча получал миссии у Казекаге и выполнял их, теряя смысл и надежду на взаимность.
И в один из таких дней он не выдержал. Он сказал три заветных слова. Казекаге холодно посмотрел на него, качнул головой и протянул свиток с очередной миссией. Тихо вздохнув, юноша ушел. Вечером, после не очень-то и тяжелой миссии, он снова сидел на подоконнике и смотрел на смерть солнца. Нет, теперь он думал, что оно идет спать. Просто потому, что оно нужно было людям. А он – нет. Потому, одевшись и нежно проведя рукой по трем родным свиткам, он вышел из комнаты. Какое-то время он петлял по улочкам, залитым кровью солнца, а потом вышел на тот утес, где когда-то разговаривал с Ним.
Какое-то время постояв и просто посмотрев на закат, он подошел к краю. Немного помедлил, набрал в грудь побольше воздуха и крикнул:
- Гаара, я люблю тебя больше жизни!
А затем оттолкнулся от земли и ласточкой нырнул вниз. Из закрытых глаз капали слезы. Их тут же подхватывал ветер и уносил куда-то вверх. А парень лишь улыбался. Он знал, что он здесь никому не нужен со своей любовью. Он нужен только как джоунин Деревни Скрытого Песка, как один из лучших кукловодов, как рабочий. Но не как любовник. И даже не как брат.
Удар. Острая боль, гаснущая почти мгновенно. И тихий хриплый шепот, сорвавший с его губ последние слова:
- Я люблю тебя…

***

Гаара стоял над маленьким песчаным холмиком, в изголовье которого было расположено небольшое надгробие в виде знака Деревни Скрытого Песка. На ней, неровными, но глубокими буквами было выцарапано имя. Сабаку но Канкуро. Парнишка стоял молча, держа в руках странную, но любимую шапку брата и его свитки с куклами. Бирюзовые глаза не выражали ничего, на лице не было никаких эмоций. Он просто смотрел на надгробие. А затем ветер смахнул с его губ шепот, превратив его в тихие, но четкие слова:
- Канкуро, прости. Ты всегда был для меня важнее всех. Ты был мне не только братом, ты… - Тут он запнулся, но через миг продолжил: - Я любил тебя сильнее жизни. Я просто не сумел это сказать и не сумел ответить тебе теплом. Я не смог показать, что ты нужен мне…